Ровно год назад на кирово-чепецком предприятии «Агрохимикат» случилась трагедия — сгорели склады. Общественность тогда, опасаясь за свое здоровье, использовала все средства, чтобы поднять шум и предупредить загрязнение окружающей среды. До сих пор идет расследование причин и следствий пожара, а само предприятие, тем временем, работает дальше. И вполне успешно. Его генеральный директор Эдуард Смирнов рассказал и показал нам все, что мог. А еще высказал отличное от многих предпринимателей мнение о том, что бизнес в нашей стране может развиваться и модернизироваться без оглядки на власти. Для этого нужно просто работать, а не играться в политику.
Судя по информации с вашего сайта, вы активно растете. Совсем недавно к вам приезжал важный гость, руководитель департамента растениеводства, химизации и защиты растений Министерства сельского хозяйства России, Петр Чекмарев. Вы проводили ему экскурсию, делились успехами. Зачем приезжал?
— С целью ознакомления. Я давно уже его приглашал, но только сейчас он нашел время приехать. Мне было важно, чтобы он, как чиновник высокого ранга, оценил тот уровень, на котором сейчас находится наша отрасль и то, как развивается наше предприятие.
Как раз недавно, насколько вы знаете, сменился глава всего сельского хозяйства России. Новым министром стал Николай Федоров, бывший президент Чувашской республики. Как вы оцениваете эту фигуру?
— Мне сложно оценивать нового министра, поскольку он только что заступил на этот пост. Это, конечно, то министерство, с которым мы сотрудничаем больше всего, но в целом мы — химики, а не аграрии. Хотя, безусловно, наш основной клиент — селяне, мы постоянно участвуем в различных выставках, семинарах и пр. Что же касается Федорова, то время покажет. Вы сами были, к примеру, в Чебоксарах. Республика, надо сказать, развивается весьма неплохо. И с точки зрения сельского хозяйства тоже. Так что, мне кажется, результат будет.
Так как ваш бизнес завязан на сельском хозяйстве, вы как-то страдаете от того, что оно в последние годы, особенно в Кировской области, является далеко не самой перспективной отраслью?
— А почему вы считаете, что сельское хозяйство плохо развивается?
Нам, а именно, газете, об этом рассказывает практически каждый второй фермер и каждый второй руководитель агропредприятия. Сельское хозяйство в упадке, нацпроекты не помогают…
 — Нацпроекты ругает, между прочим, только тот, кто в них участвует. Кто не участвует, не ругает. И я не согласен с вашим предположением, я наоборот считаю, что если сравнить сегодняшнее сельское хозяйство с тем, каким оно было десять лет назад, то это небо и земля.
И что изменилось в лучшую сторону?
— В то время было очень много нерентабельных предприятий, которые в итоге погибли. Остались только самые сильные. И тот балласт, который был, на мой взгляд, просто и не нужен.
То есть, гибель части построенных в советское время агропредприятий, по-вашему, положительна?
— Не то, чтобы положительна, просто сегодня изменилось отношение к бизнесу. Я только недавно разговаривал с владельцем одного агрохолдинга. Он рассказал, что, когда они только зашли в колхоз, их «встретили» 50 старых тракторов. Их нужно было либо выбрасывать, либо модернизировать. Они решили вкладываться: в тракторы, дороги, поселки. Так что все зависит от конкретных людей. Кроме того, я часто езжу по стране: сельское хозяйство в целом развивается. Посмотрите на тот же Татарстан, Краснодар. У нас же просто зона рискованного земледелия. Все об этом знают, но иногда забывают. То, что делает наш департамент сельского хозяйства, на мой взгляд, просто подвиг. Великое достижение совершают и сельхозтоваропроизводители, которые работают при имеющихся средствах и в наших климатических условиях. Еще раз повторюсь, мы все же не на юге страны находимся.
То есть те минусы, которые есть сегодня в сельском хозяйстве — это лишь следствие того, что мы являемся зоной рискованного земледелия? А как же тот факт, что многие земли сегодня просто не используются, зарастают лесом. Это, по-вашему, тоже естественный процесс?
— Понимаете, политика бывшего Советского Союза была такова, что в каждом регионе должно развиваться сельское хозяйство. Но я считаю, что глупо ждать в этом вопросе «золотых гор» от тех регионов, которым это несвойственно. У нас никогда не вырастет, к примеру, сахарный тростник или апельсин. А в том, что земли зарастают, в этом, мне кажется, виноваты сами люди: они просто не хотят работать. В некоторых районах не только же сельское хозяйство погибает, но и заводы рушатся, фабрики разоряются. Так что нельзя усматривать во всем этом процессе вину только наших нынешних властей. Что-то изменить можно и на других уровнях. Вот вы, к примеру, были в Татарстане?
Была.
— Там деревни вымирают?
Насколько я знаю, нет.
— В чем разница?
Там власти активно помогают сельскому хозяйству.
— Не только. Там, понимаете, менталитет другой: там люди активно держатся за землю, за семью.
Но и дотации в сельское хозяйство гораздо выше.
— От того, что мы сейчас дадим на миллиард больше нашему сельскому хозяйству, у нас деревни что ли перестанут умирать? Там сам подход другой. Мы изначально в неравных условиях. Пенять на власти не стоит. Мне кажется, что у некоторых людей просто руки опустились, и они не верят в будущее. Привыкли, что кто-то что-то должен для них сделать.
А вы верите в будущее?
— Я верю.
И мы выходим на небольшую экскурсию по предприятию. Обязательно одеваем каски. Здесь, кстати, действительно нет никакого запаха. Заходим в цех разлива: там идет процесс расфасовки продукции. Занимаются этим буквально несколько человек и все вокруг намного чище (как мне показалось), чем на каком-нибудь другом производстве. «Для нас безопасность на первом месте», — говорит Эдуард Алексеевич.
Почти единственные
Ваш бизнес достаточно узконаправленный. Скажите для понимания, насколько он масштабен, кто ваш основной заказчик? Я так понимаю, вы активно экспортируете вашу продукцию?
— Говоря простым языком, мы производим средства защиты для растений. Это химия для сельского хозяйства против сорняков, болезней и различных насекомых. Сотрудничаем и с предприятиями из Кировской области, и из других регионов, и с зарубежными.
Информации о создании вашего предприятия немного. Слышала только, что вы отстроили его на месте бывших разрушенных цехов. Когда это было, расскажите?
— Сначала мы организовались, как небольшая компания, занимающаяся реализацией продукции с Кирово-Чепецкого химкомбината. В 2000 году решили построить собственное небольшое производство. Это, конечно, была афера. Но мы включились в нее. Сначала взяли один цех в аренду, потом другой, дальше — больше. В то время было несколько монополистов в стране, и как-то у нас с одним из них случилось непонимание. Я им сказал: «Если вы не отгрузите нам продукцию, я сам построю завод». Это была, мне казалось, шутка, но вот во что в итоге она вылилась.
Сейчас ваше производство насколько объемно?
— Сегодня наш штат составляет порядка 300 сотрудников, у нас несколько цехов, девять технологических линий.
В дальнейшем будете еще расширяться?
— Да, на нашу продукцию и спрос повышается, и рынки сбыта мы расширяем. Мы сразу сделали ставку на качество продукции, и не ошиблись.
На кировском рынке еще подобные предприятия есть?
— На кировском — нет. Нас и в России не так много. В основном наши конкуренты — это бывшие советские заводы, которые специализировались и раньше на выпуске именно этой продукции. Их в основном приватизировали московские финансовые группы. Мы же построились заново — тут подобного производства не было. Пришлось покупать оборудование, монтировать его, но самое главное — нужно было найти людей. Привлекали, как правило, бывших работников химкомбината.
По данным Кировстата за прошлый год, вы являетесь одним из крупнейших импортеров области. Что завозите?
— Сырье, у нас в Кирове мало что есть. В основном из наших запасов мы используем лес.
Вы как-то пересекаетесь с вашим крупным соседом — химкомбинатом. Сотрудничаете?
— У нас разные производства и разная продукция. Иногда они у нас что-то покупают. Когда в прошлом году случился пожар, они предлагали нам свою помощь. Мы нечасто сотрудничаем, являясь просто коллегами по химической отрасли.
Громкий пожар
Тему прошлогоднего пожара давайте обсудим отдельно. Он произошел как раз год назад, в начале мая. В результате, по информации из СМИ, некоторые химические вещества попали в реку Елховку, протекающую рядом. Вы, насколько я помню, говорили, что будет проведено собственное расследование.
— Оно не закончено, а значит, мы не можем разглашать свои предположения. Могу только заверить вас в том, что ведется внутреннее расследование, мы опросили сотрудников, у меня уже есть своя позиция по этому вопросу, но озвучивать ее я не буду.
Но река была загрязнена? Некоторые эксперты высказывают мнение, что химические вещества и сегодня находятся в речке…
— У нас в области есть разные информационные издания. Сразу же после трагедии появилось столько противоречивой информации, большей частью не соответствующей действительности! При этом авторы статей не выходили на нас, не задавали никаких вопросов, а самостоятельно делали какие-то необоснованные выводы. Хотя мы старались оперативно размещать всю текущую информацию на своем сайте. Но некоторым СМИ этого было мало — они даже в Общественную палату России обратились (мы им, кстати, официально ответили, и все вопросы сняли). Мы полностью отчитались по сложившейся ситуации и перед различными контролирующими органами. Претензий по нарушению экологической обстановки на сегодняшний день у нас нет.
И тут же руководитель предприятия показывает, как устроена система безопасности «Агрохимиката». «Что касается какого-то загрязнения, то это сильно преувеличено, — говорит Смирнов, — это практически то же самое, если вдруг у вас дома затопило ванну, а соседи из противоположного дома жалуются на то, что вода пришла к ним». Все отходы, которые появляются на производстве, стекают в итоге в специально отведенную для них емкость (объемом 150 кубов), потом они проверяются в лаборатории, нейтрализуются, и, если не нужны, утилизируются. Если говорить утрированно, «все предприятие представляет собой одну большую ванну». В каждом цехе, на каждом складе и на улице — своя обособленная система стоков. В этом мы убедились воочию. А протекать (по крайней мере, во время нашего приезда) было и нечему — вокруг все было чисто.
В прессу вылился также и ваш конфликт с «Водоканалом». Они обвиняли «Агрохимикат» в том, что именно по вашей вине у них была выведена из строя станция биологической очистки. Это так?
— Без комментариев.
Сейчас все последствия пожара ликвидированы?
— Да, причем это было сделать достаточно сложно. Более трех месяцев мы производили расчистку территории сгоревшего склада от обрушившихся при пожаре железобетонных перекрытий крыши. Приводили в порядок территорию всего складского хозяйства. Сейчас недалеко от сгоревшего склада уже строится новый — еще более современный складской комплекс. Но и старый склад мы планируем восстанавить, специальная экспертная комиссия проверяет, можно ли возвести склад на прежних конструкциях.
Вы наверняка знаете, что уже давно обсуждается вопрос строительства дополнительного источника питьевого снабжения для Кирова. Тогда, возможно, истории, связанными с загрязнениями воды предприятиями Кирово-Чепецка, перестанут быть такими злободневными?
— Я только «за». Если построят новый источник водоснабжения в Куменском районе, всем будет от этого только хорошо.
Вы в одном из интервью говорили, что ваше предприятие экологические чистое и безотходное, то есть ни воду, ни воздух вы не загрязняете. За счет чего удалось этого достичь?
— У нас сама технология производства — безотходная. Все, что мы привозим, идет в ход. Если что-то не нужно совсем, оно утилизируется по специальным правилам, с привлечением специализированных организаций. При этом, как вы сами чувствуете, никакого запаха нигде нет. А «экологические» налоги вы все же платите? — Нас проверяют абсолютно все контролирующие органы, причем регулярно. Мы как под микроскопом. Фиксируются все превышения ПДК. С другой стороны, глупо вкладываться в бизнес и не думать о его безопасности. Вложения в итоге большие? — Не это главное: нам просто не разрешат заниматься работой, если мы будем делать по-другому. Существующие нормы необходимо выполнять. Дмитрий Медведев, еще будучи президентом, 30 апреля утвердил документ, определяющий политику государства в области экологии вплоть до 2030 года. Четких цифр обозначено не было, но была поставлена цель: на всех производствах предполагается внедрение новых ресурсосберегающих решений, экологически безопасных технологий, перевод на замкнутый цикл или малоотходное производство. Говорят об этом давно, но реально ли выполнение этих целей в ближайшем будущем? — Реально. Я считаю, что все эти правила надо выполнять, а экологическая безопасность производства вообще должна быть на первом месте.
Многие ваши коллеги считают по-другому: развитие и модернизация производства без поддержки государства невозможна, без дополнительных налоговых льгот нереальна. — У нас вообще бизнес без каких-то льгот почти нигде не возможен: и Китай, и Европа субсидируют своих предпринимателей, помогают. А в России, как мы знаем, не стоит сильно рассчитывать на подобную помощь. — Ну, в России много чего не так. У нас просто свои правила игры. Почему мы должны быть, как все. Если нет государственной поддержки, это не значит, что мы ничего не можем. Я, может быть, пойму еще, если кто-то приватизировал бывшее советское производство, но если предприятие строится заново, то как тут не учесть новых технологий. Хотя, что мешает тем, кто взял на себя ответственность за бывшие государственные активы, модернизировать производство. Это в какой-то степени даже и легче. То есть все разговоры и жалобы о том, что на это не хватает денег — ерунда? — А как иначе? Время идет, все развивается, вводят новые нормы, другие требования. Я считаю, что это только разговоры. Ваша позиция отличается от позиции большинства предпринимателей, с кем мы беседуем. — А у нас другого выхода нет. Ну, давайте я вам тоже пожалуюсь: это же не изменит ситуации. Мы — часть Европы, по крайней мере, хотим быть ее частью. Надо стараться. У нас, может быть, тоже денег нет, но находим же где-то. Работаем. Развиваемся.
А какая у вас сегодня средняя зарплата на предприятии? — Где-то 20–25 тысяч рублей.
Выше среднего, жить можно… — В Кирово-Чепецке зарплаты в принципе больше, чем в Кирове, но люди почему-то не держатся за свои рабочие места, уезжают в Киров, на Север и в Москву. Мне кажется, что они просто разучились работать. Культура производства очень слаба: все сначала интересуются тем, сколько будут зарабатывать, а потом уже спецификой работы. Многие люди не верят в будущее. Вы не интересуетесь политикой?
— Совершенно нет. Если ты занимаешься чем-то серьезно, то этим и надо заниматься. Итак не на все времени хватает. Вот я на сегодняшний день написал себе заданий (показывает исписанный листочек), еще ничего не успел.